Далее приводим перевод речи Бьюрри для выпускников экономического факультета Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (UCLA) 2008 года.

Выпускники, поздравляю вас с успешным окончанием обучения! Вы на полном праве можете считать личным достижением тот факт, что выпустились из стен UCLA. Я рад, что мне выпал шанс снова вернуться в Вествуд. Могу сказать, что одни из самых дорогих и приятных воспоминаний, что есть в моей памяти, как раз отсюда.

С одной стороны, университетский городок почти не изменился с тех времен, когда я был здесь еще студентом, но, с другой стороны, я заметил немалые перемены. Я понимаю, что ваша студенческая жизнь сильно отличается от той, которая была у меня. 20 лет назад я даже мечтать не мог о интернете, смартфонах, да и вообще о мобильных телефонах в принципе. Тем не менее все накопления, которые мне удавалось сделать за время летних каникул, я инвестировал в акции и фьючерсы.

Я помню, как всегда хотел узнавать что-то новое, мне всегда было мало уже имеющейся информации. Вы ошибаетесь, если думаете, что это было просто. Часто мне приходилось тратить целый день на поездку в Вествуд, чтобы купить издание Wall Street Journal и узнать, как обстоят дела на фондовом рынке, причем данные эти были уже далеко не свежими.

Сегодня все совсем иначе. Всевозможная информация просто витает в воздухе, как огромный рой пчел. Нам не нужно совершать абсолютно никаких усилий, чтобы узнать последние новости из любой сферы жизни. Информации стало настолько много, что она зачастую приводит нас в беспокойство и отвлекает от повседневных дел, от нее не скрыться.

Вы – поколение, без перерыва обменивающееся мгновенными сообщениями в Facebook, Twitter и других соцсетях. Пожалуй, такую манеру общения можно сравнить с зависимостью от сильного наркотика. Представляю, как вам бывает тяжело во время учебного процесса отвлечься непосредственно на сам учебный процесс [смеется].

Конечно же, на каждого из вас оказал влияние тот факт, что вы начали обучение в UCLA в самый разгар мирового финансового кризиса, когда вокруг царила всеобщая паника. Последствия этих печальных событий будут живы еще долгое время. Возможно, вы столкнетесь с очередной Великой рецессией, когда вам будет в районе 20 лет. Может быть, когда вы будете отмечать свой 40-летний юбилей, государственный долг США превысит 200% от ВВП, причем это не мой прогноз, а Управления Конгресса США по бюджету. Но, если честно, я думаю, вам придется пережить и то, и другое.

Государственный долг Греции составлял 160% от ВВП, когда последняя из ее девяти жизней подходила к концу. C моей точки зрения, вся эта ситуация носит еще более трагический характер, поскольку финансовый крах был не только предсказуем, но и вполне предотвратим. Он никак не подходит под критерии события «черный лебедь» [теория «черный лебедь» Нассима Николаса Талеба, рассматривающая труднопрогнозируемые и редкие события, которые имеют значительные последствия], ведь наступление кризиса было очевидно. Вспомните 2006 год, когда некоторые из нас открыли короткие позиции на рынки Португалии, Италии, Греции и Испании. Всем американцам стоит взять эту ситуацию на заметку.

Читайте: Топ-15 компаний S&P 500 с самой высокой дивидендной доходностью

Моя карьера после окончания UCLA началась во времена финансового краха, но я только выиграл от этого, поскольку сумел предсказать кризис заранее. Большинство считает, что мне невероятно повезло. Но правда в том, что я всего лишь пытался понять, как устроен мир финансов.

Еще в ранней молодости я понял, что жизнь просто наполнена невероятными возможностями, но тем не менее очень часто она несправедлива. Есть несколько разных способов, с помощью которых вы можете бороться с несправедливостью жизни. Некоторые решают бросить все и сбежать, некоторые злятся на всех и вся, другие начинают бороться с системой. Но я поступил немного иначе и просто принял мир таким, какой он есть. Я не боялся работать, делая все для того, чтобы получить шанс воспользоваться возможностями, которые мне предлагала жизнь. Но трудиться тоже можно по-разному. Например, можно выполнять работу с большим усердием, можно работать с умом, а можно и бездумно.

Когда я был в шестом классе, отец выгрузил на задний двор груду кирпичей. Затем, после того как мы с братьями вернулись из школы, он попросил нас перетащить эти кирпичи на передний двор. На следующий день мы переносили их уже обратно на задний двор, потом снова на передний и так далее. Не уверен, какой урок он хотел нам этим преподнести, но для себя я усвоил, что выполнение тяжелой работы просто ради тяжелой работы – это бесполезный процесс. Со временем я понял, что такой процесс перетаскивания кирпичей с места на место очень характерен процессу обучения во многих высших школах, и начал сомневаться в успешности традиционной системы образования.

Тем не менее я окончил UCLA, а зтаем поступил в аспирантуру Vanderbilt Medical School. После прочтения книги Майкла Льюиса «Покер лжецов» («Liar's Poker») я убедился в том, что даже если мне и удастся стать великим менеджером по инвестициям, лучше этого не делать.

Мой интерес к медицине понемногу угасал по мере того, как я погружался в мир экономики. Во время обучения в медицинской школе я создал вебсайт, где изложил некоторые свои идеи по поводу акций и фондового рынка в целом. Я окончил аспирантуру в 1997 году, когда в Microsoft мне предложили $1 за слово, если я соглашусь писать для их нового вебсайта под названием MSN Money. Я любил писать и хотел поскорее расправиться с долгами, поэтому, конечно же, согласился. В общем, я вполне успешно стал совмещать практику в ординатуре, работу на Microsoft и ведение собственного вебсайта. Два пункта из этих трех отлично сочетались друг с другом. Так я, сам того не понимая, нашел потайной ход в мир Уолл-стрит.

Если вам кажется, что все в моей жизни шло как по маслу, вы ошибаетесь. Я прошел через несколько кризисов в личной жизни, в число которых входит и развод. В одно время я был настолько потерян, что даже решился пойти учиться на юриста [смеется]. Тем не менее снова и снова я убеждался в том, что, если у меня есть вопрос, я должен найти ответ на него, чего бы мне это ни стоило. Только так мне удавалось двигаться вперед.

Когда мне исполнилось 29 лет, я перестал видеть какие-либо причины для продолжения своей деятельности в сфере медицины, поэтому и основал инвестиционную фирму. Моя работа в Scion Capital полностью состояла из постановки вопросов и поиска ответов. По большей части я изучал акции и облигации как долгосрочные инвестиции, но однажды открыл для себя ценные бумаги, обеспеченные жилищной ипотекой. Мне стало очень интересно узнать, как они работают, так что вопросы возникли сами собой.

Читайте: Как сложилась судьба Берни Мейдоффа, крупнейшего афериста в истории

Например, почему стоимость недвижимости так сильно разнится с доходами населения? Ответ прост – речь не о доходах, речь о долгах. Когда процентные ставки достигают дна, насколько далеко готовы пойти кредиторы в плане облегчения условий для выдачи кредитов, чтобы сохранить рост рефинансирования, стоимости недвижимости и уровней займов? Ответ на этот вопрос запустил обратный отсчет до взрыва финансовой системы.

В 2005 году у меня возникли и другие вопросы. Насколько сильно траты потребителей зависят от избыточных рефинансирующих ипотечных кредитов? Какой процент рабочих мест зависит от возрастающих цен на недвижимость? Стоит ли беспокоиться о том, что Fannie Mae почему-то не может найти основные документы, в которых описаны идеальные условия хеджирования огромного портфеля ипотечных ссуд компании? Неужели агентства оценки кредитного риска настолько погрязли в противоречиях, что престали замечать очевидное?

В своих письмах к инвесторам я описывал грядущее беспрецедентное глобальное ухудшение экономической ситуации. Я говорил о кризисе, масштабность которого еще не знала современная история, о том, что модели управления рисками Уолл-стрит рухнут в одночасье. Я предвидел тот факт, что прогнозы каждого генерального директора, каждого политика окажутся ложными.

Никто не слушал меня, но мнения окружающих не помешали мне стоять на своем. Когда кризис готов был обрушиться на мировую финансовую систему, я зашортил кредиты заемщиков с низким уровнем риска кредитоспособности и финансовые компании на $8,4 млрд. Самая большая сумма, которую моя компания могла потерять, была менее $100 млн – спасибо кредитным деривативам. И сначала мы действительно проиграли.

Инвесторы, мои партнеры по бизнесу и даже сотрудники начали сомневаться в моей инвестиционной стратегии. Я стал получать судебные иски, СМИ с удовольствием освещали бедственное положение моей компании, игроки Уолл-стрит пытались сломить нас. Находясь под сильным давлением со всех сторон, мне приходилось быть в состоянии примиряться с тем фактом, что я точно знал о близящемся коллапсе. О трагическом конце всего этого безумства.

Не подумайте, весело мне не было, и на работе я танцев с бубном не устраивал. Но моя фирма выжила. Мне удалось повернуть планы Уолл-стрит на 180 градусов, и я оказался среди 1% победителей в финансовом кризисе. Я сделал ставку против Америки и выиграл.

В 2010 году я опубликовал авторскую колонку в New York Times с просьбой представителей Федеральной резервной системы, Конгресса, а также самого президента ответить мне на вопрос о том, почему я четко видел грядущий масштабный финансовый кризис, а они – нет. Но никто из властей так и не решился вступить со мной в открытый диалог на эту тему, никто не объяснил мне, что пошло не так и какие действия были предприняты для разрешения проблемы. Вместо этого Комиссия по расследованию причин финансового кризиса запросила у меня все электронные письма, а также список тех, с кем я контактировал еще в 2003 году. А спустя какое-то время со мной связались и члены ФБР.

В результате я потратил миллион долларов на услуги юристов и бухгалтерские издержки, а также тысячи часов бесследно ушедшего времени просто из-за того, что хотел разобраться. Просто потому что задал вопрос. Тем же летом ФРС опубликовала сообщение о том, что ничто в сфере экономики и финансов не предвещало кризиса. Некоторые экономисты, например, Бен Бернанке, продолжают придерживаться такой логики и по сей день. Боюсь, что история в очередной раз оказалась изложена неверно. Если нас будут продолжать преднамеренно вводить в заблуждение, ничем хорошим это не кончится.

«Моя главная цель – создавать эмоциональный контент, а не заумные аналитические тексты»

Майкл Льюис, автор книг «Большая игра на понижение», «Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире» и других бестселлеров, рассказывает о своей карьере и практике писателя в интервью с Рамоной Наддафф, доцентом кафедры риторики и директором программы Art of Writing в Townsend Center for the Humanities, научно-исследовательской организации в Беркли, штат Калифорния.

Далее приводим перевод интервью.

Рамона Наддафф

Давайте поговорим о вашей первой аудиокниге «The Coming Storm». Как нам известно, книга вышла также и в печатном виде. Но как вы пришли к решению использовать именно устный жанр? Изменился ли из-за этого ваш стиль написания книги, может быть, это каким-то образом повлияло на сам процесс? Рассчитывали ли вы привлечь новую аудиторию? Кроме того, когда вы самостоятельно озвучивали свою книгу, задумывались ли вы о том, что в некоторых местах метафоры должны стать более или же, наоборот, менее сложными? Сокращали ли вы предложения? Делали ли акцент на развитие истории персонажа? Расскажите подробнее про свой необычный опыт.

Майкл Льюис

Опыт был действительно очень интересным, и я продолжаю развивать устный жанр. Следующий моим проектом, который вы скоро увидите, станет серия подкастов из семи эпизодов. Я работаю над ним уже в течение года. Форма получилась немного необычной, поскольку это настоящая книга, все эпизоды основаны на одном сюжете.

Продолжение