Григорий Баженов, автор YouTube-канала «Furydrops» о научно-популярной экономике, рассказал о «китайском экономическом чуде» и его причинах, а также объяснил, почему потенциал китайской экономики не бесконечен.
Сегодня Китай имеет статус второй экономики мира, производит пятую часть мирового ВВП. Страна продолжает впечатлять темпами экономического роста, которые превышают среднемировые показатели.
«Китайское экономическое чудо»
По мнению Баженова, секрет экономического роста Китая наиболее точно описал экономический историк Марк Харрисон. Дело в том, что экономика страны не представляет собой цельную систему, а состоит из 31-ой отдельной экономики. Каждая из них интегрирована с мировой экономикой больше, чем соседями, являющимися конкурентами. Ведущий объясняет: «Именно этот механизм вытащил Китай из беспросветной нищеты. Подобная модель получила название “региональный децентрализованный авторитаризм” или РДА. Основная идея в том, что при помощи системы отбора кадров китайские власти устроили соревнования между провинциями».
Принцип работы РДА можно рассмотреть на примере современных транснациональных корпораций, функционирующих по принципам мультидивизионных компаний. «Представьте себе корпорацию вроде Unilever, Procter and Gamble или 3M – много брендов, много дивизионов, автономность каждого дивизиона и соревнование между ними. Подразделения таких компаний не комплементарны, они не взаимозаменяемы и не взаимодополняют друг друга – они соревнуются. Здесь принцип тот же, но вместо подразделений или дивизионов – провинции. Элита каждого региона несет ответственность за свои успехи и неудачи», – рассказывает ведущий.
Риски
Политическая система Китая определяет и конструирует экономику, но не управляет ей напрямую. Баженов выделяет ряд инструментов китайской экономики, которые оказывают на нее негативное влияние.
Во-первых, это мягкие бюджетные ограничения для инвестиций. Они позволяют экономическим субъектам годами заниматься неэффективной деятельностью: наращивать непроизводительные инвестиции и не списывать их с баланса.
Во-вторых, эксперт отмечает своеобразие банковской системы: «Официальный банкинг вынужден кредитовать неэффективные крупные предприятия в секторах, столкнувшихся с перепроизводством, таких как черная металлургия или строительство». Теневой банкинг, составивший 68% ВВП Китая в 2019 году, более придирчив к заемщикам, поэтому борьба с ним идет крайне медленно. Китайские власти намерены сохранить неформальный банкинг как основу будущего полноценного рыночного банковского сектора, работающего более жестко с кредитными рисками.
В-третьих, показатель сбережения домашних хозяйств высокий – около 45%, тогда как в среднем по миру он составляет 26%. «Внутренний спрос в Китае растет низкими темпами, при этом конечное потребление домохозяйств по отношению к ВВП едва достигает 40%. Это очень нетипично для стран, основу экономики которых не составляет нефтедобыча или финансовый сектор», – комментирует Баженов.
Кроме того, в 2020 году Китай заявил, что не будет ставить перед собой целей по ВВП. Эксперт считает этот шаг разумным: «ВВП в развитой стране и ВВП в Китае – это несколько разные вещи». В Китае существует много непроизводительных государственных инвестиций, например, ведущие в никуда мосты, нерентабельные высокоскоростные железные дороги, города-призраки. В результате ряд инфраструктурных объектов остается неиспользованным. Так, китайский ВВП отражает не столько выпуск товаров и услуг, сколько затраты на их производство. Провинции, соревнуясь между собой за высокие темпы экономического роста, забывают о рентабельности.
«Большая часть не эффективностей лежит на плечах государственных предприятий. В общем, наращиваем долг дальше. Если бы Китай мог брать долги бесконечно, это не представляло бы проблемы. Но любой долг надо обслуживать, а если инвестиции не производительны, делать это все сложнее и сложнее. Долговую нагрузку можно было бы перенести с государственных голов на здоровую: на домохозяйства через повышенную инфляцию, на богатых через налогообложение, на бедных через ограничения роста зарплат. Однако все эти три развилки тормозят экономический рост», – рассуждает экономист. Компенсировать долг частными инвестициями тоже не получится – их объемы падают.
Все эти факторы создают дисбаланс в экономике. «В Китае снижается предельная отдача инвестиций и повышается доля непроизводительных инвестиций, внутренний спрос растет крайне слабо, вклад экспорта в экономический рост падает», – резюмирует Баженов.
Что дальше?
Развитие промышленного сектора, рост инвестиций и экспорта были важнейшими источниками темпов экономического роста экономики Китая. В крайние десятилетия привели они к формированию системы, где замедление темпов этого самого экономического стало неизбежным.
«Вряд ли стоит ожидать выхода экономики Китая в дамки без структурных трансформаций. Для этого необходим переход от экстенсивной модели роста, в которой главную роль играет рост количества факторов производства, труда и капитала, к модели роста, основывающейся на росте общей факторной производительности, развитии институтов и экономических реформах», – считает экономист. Эксперт сомневается, что политический капитализм (вместе РДА с авторитаризмом), подходивший для экстенсивного развития, способен справиться с построением инновационной экономики.
Как Китай стал второй экономикой мира?
В начале XIX века экономика Китая составляла порядка 33% мирового ВВП. К середине XX века показатель снизился до 4%. В 1950-м году подушевой ВВП Китая составлял $799, в США – более $15 000. Средний американец был богаче среднего китайца в 19 раз.
Говоря о китайской мечте сегодня, многие представляют не что иное, как хрущевскую версию «Догнать и перегнать Америку». На деле же китайская мечта это аналог трамповского«Make America great again» или «Вернем национальное экономическое достоинства Китая».
«В современной экономической истории Китая можно выделить два периода, во время которых наблюдались серьезные экономические трансформации. Первый – с 1950 по 1978 год – это эпоха планирования, которая, прежде всего, связана Мао Цзэдуном. И второй – с 1978 года по настоящее время – эпоха реформ, которую запустил Дэн Сяопин в рамках первого периода экономической трансформации», – рассказывает Баженов.
При Цзэдуне Китай пытался создать коммунистическую систему советского образца, включающую коллективизированное сельское хозяйство, государственную промышленность и централизованное планирование. Основой стратегии стало расширение тяжелой промышленности, которое должно было способствовать развитию машиностроения и появлению структур городского индустриального общества. Однако это привело к массовому голоду, жертвами которого по разным оценкам стало от 20 до 40 миллионов человек.
С приходом к власти Сяопина система планирования была демонтирована, на ее место пришла рыночная экономика. Изменения происходили постепенно, вместе с тем появлялись новые для страны институты. С середины 1980-х годов рыночные отношения появились и в госсекторе. «Китай, становясь все более рыночным, ориентируясь на иностранные инвестиции сулящие передовые технологии, богател», – заключает ведущий.
Как Германия планирует спасти потребителей и бизнес от энергетического кризиса
На протяжении нескольких месяцев правительство Германии обсуждало меры помощи населению и бизнесу в условиях энергетического кризиса и наконец-то пришло к решению. Кто получит выгоду и на какую помощь теперь могут рассчитывать потребители электроэнергии и газа?
Цены на газ начали стремительно расти еще с прошлого года, но после разгара кризиса на Украине они взлетели до небес. Если раньше киловатт-час газа стоил 3-4 цента, то теперь он стоит в среднем 18 центов. Повышение цен еще не коснулось всех 20 млн потребителей, поскольку многие имеют долгосрочные контракты на поставку, но со временем последствия энергетического кризиса ощутит каждый.