Инвестиции в Дальний Восток стали темой для интервью с главой Фонда развития Дальнего Востока Алексеем Чекунковым, который накануне экономического форума во Владивостоке рассказал о деятельности фонда, перспективных направлениях российско-китайского сотрудничества, а также новых проектах, одним из которых является создаваемая совместно с НП РТС инвестиционная система «Восход», призванная привлечь капитал в эффективные дальневосточные проекты, – в том числе с азиатских финансовых рынков.
Почему Вы считаете систему «Восход» перспективной?
Один известный хоккеист сказал, что для победы нужно быть не там, где сейчас шайба, а там, куда она прилетит. В России рынок коллективных инвестиций пока находится в начальной стадии развития. У нас пенсионные и страховые деньги не играют такой роли, какую они бы могли играть, учитывая масштаб нашей экономики.
Сберегатели, а их в России много, заинтересованы в том, чтобы максимизировать доходность. Если банковский депозит сегодня, условно, приносит 7%, а облигации – 9%, то при тех изменениях, которых все участники рынка ждут с нетерпением, гражданам будет выгоднее покупать облигации, чем открывать банковский депозит. Не все к этому морально готовы, но я уверен, что многие захотят лучше разобраться в этом вопросе.
По всему миру сейчас наблюдается тенденция к размыванию роли финансовых посредников, в том числе и банков. Классика – это биржевые инвестиции,покупка ценных бумаг – в XX веке это были Merrill Lynch и многие другие, кто за 1-1,5% от сделки советовал, какие бумаги приобретать. Сейчас это биржевые фонды (ETF), где комиссия стремится к нулю. Для пенсионных фондов, у которых целевая доходность 5-7% годовых, на горизонте 20-30 лет комиссия в 1-1,5% является ощутимой.
Мы рассчитываем на развитие финансового рынка и на новые технологии, которые сделают для людей инвестирование более удобным. Сами банки приучили своих клиентов к мобильным приложениям, позволяющим оплачивать услуги, переводить деньги и многое другое. Так же просто, я уверен, можно будет покупать и финансовые инструменты.
Кто же будет размещать ценные бумаги через систему «Восход»?
Эта система создается не только как продукт для розничных инвесторов – планируется привлечение и институциональных игроков. Спрос рождает предложение, но и предложение определяет спрос. Когда NASDAQ появился, про него говорили, что это площадка для небольших инновационных компаний. Сейчас там торгуются эмитенты с капитализацией в десятки миллиардов долларов, и это нормально.
Если какой-либо крупный эмитент решит воспользоваться для размещения ценных бумаг системой «Восход», то это будет вполне возможно.
Ответ на вопрос о том, почему эмитенты будут пользоваться системой «Восход», нужно разбить на два временных отрезка.
В настоящий момент стоит рассчитывать на компании с небольшими выпусками, которые могут быть неинтересны по этой причине Мосбирже, а также для компаний, географически расположенных на востоке, то есть для них будет нивелирована разница во времени. Такая компания, как «Хабаровский аэропорт», могла бы разместить свои бумаги через систему «Восход». Житель Хабаровска, ваш коллега-журналист, сказал, что купил бы эту облигацию. Ставки по депозитам там такие, как и везде, а доходность по облигации может быть в полтора-два раза выше с учетом того, что компания не закредитована и у нее стабильный пассажиропоток. Людям это еще приятно из-за того, что на их деньги модернизируют терминал. Это не меценатство, а ответственное инвестирование с большей вовлеченностью в результат своих решений. Здорово, когда тебе небезразлично, на что твои деньги пойдут.
Завтра – это развитие связей с иностранными участниками рынка с востока. Это другие масштабы. Возможно, тогда можно будет говорить о привлечении инвестиций в модернизацию нашей рыбодобывающей отрасли, очень понятной для нашего Дальнего Востока и Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).
Как будет решаться вопрос валюты при работе с иностранными инвесторами? Ведь известно, что российский рубль для них не всегда удобен.
Это хороший вопрос, так как мы рассчитываем на японских, китайских и корейских инвесторов. До недавнего времени в таких ситуациях использовали доллар США, но из-за событий последних нескольких лет идет переосмысление того, как должна выглядеть валютная корзина. Участники рынка также ищут альтернативу рейтингам, присвоенным американскими агентствами. Поиск идет и для аналога системы SWIFT для проведения банковских расчетов. В этой ситуации очень интересно быть Восточной биржей (система «Восход»), которая будет ежедневно участвовать в этом диалоге с азиатскими участниками финансовых рынков, предлагать продукты с учетом их интересов, советуясь с ними.
Китайский финансовый рынок развивается с некоторой задержкой по отношению к западным торговым площадкам. Его стремительное развитие началось только 10-15 лет назад. Происходит сопряжение китайских бирж с другими финансовыми центрами, включая Россию. Постепенно это позволит выстроить мост и к розничным инвесторам из Китая. Понятно, что сейчас рынок этой страны продолжает оставаться закрытым, но рано или поздно он откроется. Наш стратегический расчет – создать мостик между финансовыми рынками Азии и России.
И все-таки, зачем нужна система «Восход», учитывая тот факт, что уже есть Московская биржа, работа с которой уже у всех отлажена?
Я с огромным уважением отношусь к Мосбирже – ее можно сравнить с компанией «Аэрофлот», у которой самолеты новые, летать приятно, стюардессы красивые, кормят вкусно. Но конкуренция – мать прогресса. Я не поднимаю вопрос о целесообразности объединения бирж – объединились, и слава Богу. В мире постоянно создаются новые торговые системы. Почему Россия должна оставаться в стороне от этого движения? Я не вижу аргументов. У нас на Дальнем Востоке есть компания, акции которой торгуются на Австралийской фондовой бирже. Раньше украинские сельскохозяйственные компании активно размещали бумаги на Варшавской фондовой бирже. Где предприятиям удобнее – там они и размещаются.
Хочу сделать комплимент НП РТС – это качественная, грамотная, современная и креативная команда. Есть уверенность, что они создадут хороший, правильный сервис. Уверен, что и Московская биржа сделает контратаку. В итоге мы получим более качественный сервис по более низким ценам.
Не просто так система «Восток» позиционируется в качестве Восточной биржи – там и особые условия развиваются, особые участники рынка, новые протоколы, новая финансовая архитектура, другой алгоритм принятия решений.
Экономика Китая переживает не самое лучшее время. Ее рост замедляется, происходит смена экономической модели. Чем обоснована на этом фоне вера в Поднебесную?
Экономика Китая прирастает на $650 млрд в год. Проблема не в экономике этой страны. Им больше нужно балансировать экологию, социальную сферу, воду чистую иметь. Во многих азиатских странах положительное сальдо торгового и платежного балансов. Там господствует накопительная, сберегательная модель у населения (норма сбережений 45% ВВП), поэтому они в какой-то степени должны сами себе. Если пенсионный фонд Японии держит гособлигации страны при общем долге в экономике более 250%, это получается, что народ страны отложил свое потребление, выбрав сбережения. Что такое бюджет? Это налогоплательщики. Такая структура экономики позволяет говорить об устойчивости. Там не будет такого, что внешние инвесторы сбежали, как из Аргентины, и стране нечем расплачиваться по долларовым кредитам при подешевевшей национальной валюте. Нет там такого риска.
Да, в инфраструктуру там переинвестировали, построили что-то лишнее. Проблемы точечные, структурные – переизбытки мощностей в каких-то отраслях. Самое главное, что они это понимают, поэтому продолжают оставаться локомотивом спроса для мировой экономики.
На Дальнем Востоке сейчас реализуется много угольных проектов. Нам говорят: «Ну куда вы лезете, уголь – это ужасно, там все обанкротились, всех ждет участь «Мечела» или хуже». Экономика – очень живая штука: через 5-7 лет может выясниться, что всем нужен уголь, а его мало, и цены вырастут.
Раз уж вы затронули уголь, хочется спросить об окупаемости этих проектов, так как тот же Китай сокращает потребление угля из-за экологических проблем. По другим видам сырья тоже наблюдается спад – идет переориентация на новые технологии в получении энергии, и они уже начинают приносить прибыль.
Это очень хороший вопрос. Действительно, есть риски в сырьевых проектах – можно недооценить, насколько упадет рынок. На Дальнем Востоке постоянно присутствует тема медведей – не финансовых, а животных. Там есть поговорка: чтобы убежать от медведя в группе людей, не надо бежать быстрее медведя – надо бежать быстрее, чем самый медленный бегун в этой группе. Эта мудрость относится к сырьевому бизнесу.
В любом бизнесе есть шкала производителей по себестоимости. Когда вводишь новый продукт в эксплуатацию, то используешь более новые технологии и оборудование. У тех игроков, которые уже в этом бизнесе несколько десятилетий, часто старые грузовики и технологии, а месторождения уже давно истощились – там меньше возможность для извлечения золота из руды, например. Если мы в верхней половине шкалы, то это дает нам шанс остаться на ногах в то время, когда менее эффективным участникам придется уйти.
Не нужно вкладываться в маргинализированные проекты, такие как сланец. Там обосновывают эффективность возможностью быстро отключить и включить вышку, но платежи по кредиту постоянные – их не получится отключить, а затем включить.
Для нас самый главный критерий – это себестоимость добычи сырья по сравнению с рынком. Для нас важно, чтобы этот параметр находился либо на среднем, либо уровне выше среднего. Это позволит нам неплохо себя чувствовать.
Можете назвать примеры?
Угольные проекты. Смотрим на них достаточно осторожно. Один проект такой мы поддержали – там низкое транспортное плечо. Он находится на Сахалине в 28 км от порта. Кузбасские месторождения, для примера, находятся в 5 тысячах километров от порта. Там энергетический уголь, который очень плохо себя чувствует.
Смотрим еще один проект в Южной Якутии. Там расстояние более солидное – порядка 3,5 тысяч км, но там уголь качественный, жирный, коксующийся. Именно на этом угле вся японская сталелитейная промышленность исторически построена. Железная дорога там уже есть. Инфраструктуры дополнительной создавать не надо, поэтому с точки зрения себестоимости уголь такого качества тоже оказывается вполне себе конкурентоспособным и рентабельным.
Золото. На Дальнем Востоке половина запасов российского золота в Магаданской области, Саха (Якутия), на Чукотке очень крупные проекты. Золото – это вечная ценность. Нет другого такого материала, который однозначно являлся бы аналогом денег. Золото во всем мире равноценно деньгам. Китайский Центробанк – крупнейший в мире его покупатель. Они наращивают золотой запас, размер которого является государственной тайной. Цель – превысить запасы американского Форт-Нокс. Таким образом, решается вопрос со спросом.
Древесина. Это стратегический, экологический, возобновляемый ресурс. В материалах могут быть большие революционные изменения на горизонте следующих 20 лет. Идет отход от использования алюминия в сторону композитных материалов. Железная руда на горизонте 20 лет может быть менее востребована, чем сейчас, и черная металлургия будет хронически нелюбимой отраслью. Дерево же как природный продукт будет цениться за свою натуральность. На 3D-принтере хороший ясень не напечатаешь. Да, много всего будет печататься на 3D-принтерах, но тем дороже будет вещь из хорошего ясеня.
В бытовом сознании существует определенное негативное отношение к приходу китайских инвесторов на Дальний Восток. Что они придут, создадут производство с большим вредом для экологии, а также будут сами там работать. Учитываете ли эти риски при рассмотрении инвестиционных проектов?
Отвечу конкретным примером. Российско-китайский фонд агропромышленного развития (Агрофонд) – при его создании с самого начала было прописано, что земля, на которой будут реализовываться проекты, будет находиться только в российской собственности, стандарты ведения агропромышленной деятельности должен одобрять агрокомитет, в который входят представители органов исполнительной власти, отвечающие за эту отрасль. Никаких там генномодифицированных продуктов не будет. Не более 20% рабочих мест, создаваемых в рамках проектов, получат иностранные специалисты. При этом из каждых 10 рублей, которые фонд вкладывает, только 1 рубль российский, а 9 рублей китайские.
Мы не заинтересованы гадить у себя в гостиной. Я уж не говорю, что Юрий Петрович Трутнев с большим вниманием относится к экологии как человек, который много лет отвечал за эту отрасль. Стоит подчеркнуть, что никто сейчас и не планирует создавать тяжелые цинковые или целлюлозно-бумажные комбинаты, какой у нас был в советское время на озере Байкал. Этот вопрос регулируется на всех уровнях, на него очень внимательно смотрят, и тут правила игры мы формируем сами.
По поводу угрозы переселения большого количества китайцев в Россию. Я считаю, что это миф. Ну не хотят китайцы в России жить. Им это непривычно – жить в тайге у нас. Там урбанизация произошла – переход аграрных людей в города. Да, там еще остались сотни миллионов людей в селах, и они привыкли рис выращивать. Но в городах там живут совсем иначе – там людям комфортно жить при очень высокой плотности населения. На Дальнем Востоке этого нет. В этом и шарм его. Я не видел китайцев, которые бы мечтали туда переехать и выучить русский язык. Скорее, эти представления и страхи остались благодаря исторической памяти, когда освоение Дальнего Востока шло столетие назад.
Правильно понимаю, что вы предоставляете финансирование под 5% годовых, что значительно ниже банковских ставок по кредитам, и на срок 7 лет, а также у вас есть возможность входить в капитал проектов?
Срок может быть и больше 7 лет. Мы некоммерческий фонд, поэтому должны помогать проектам, которые без нас плохо себя чувствуют. Когда заходят иностранные инвесторы, им нужно решать вопрос координации, так как им неудобно, когда сегодня один чиновник, а завтра другой. Наш фонд дает им возможность удобного взаимодействия.
Действительно, у нас нет ограничения по форме для финансовых инструментов, с которыми мы работаем: это может быть и участие в уставном капитале, и долговые инструменты. По факту, из 10 утвержденных на данный момент проектов девять – долговые инструменты. Пока к участию в акционерном капитале относимся более осторожно, так как там больше риска.
Капитал у нас стоит 5% и является помощью государства. Зачем она нужна? У нас сложный регион для работы, где инфраструктуры меньше, расстояния больше, факторы производства и электричество дороже стоят. Дешевые деньги здесь немножко выравнивают конкурентоспособность бизнеса.
В перспективе надеюсь, что будем больше участвовать в акционерном капитале, так как там рычаг появляется: на каждый вложенный рубль можно получить 3-4 рубля, а при кредитных инструментах такого плеча мы не достигаем.
Каким образом формируется защита на случай проблем с выплатами?
Мы небанковский институт, поэтому резервы мы не формируем, но возвратность мы стараемся обеспечить железобетонную за счет обеспечения финансирования под ликвидные активы
Как отчитываетесь перед правительством? Какие результаты вам нужно продемонстрировать, чтобы финансирование фонда было увеличено до 100 млрд рублей, о которых говорил президент России Владимир Путин?
Раньше правила нашего фонда были составлены таким образом, что невозможно был вложить деньги, поэтому на протяжении трех лет работы не было ни одной сделки. Мы пошли в Минфин, и ситуацию частично удалось исправить. Теперь мы можем принимать инвестиционные решения, но каждая наша сделка проходит одобрение правительственной комиссией, где есть представители и силовых министерств, и Росфинмониторинга.
Минфин, смотря на наши одобренные 10 проектов, говорит: «Все бы так вкладывались – видно сразу, что деньги придут». Почему бы, учитывая это, с точки зрения Минфина не дать нам больше денег? Мы и проекты реализуем, и экономику вперед толкаем, и деньги вернутся. Может быть, наш фонд будет не нужен, когда и без его помощи деньги будут всем доходить, но сейчас я вижу слишком много инвестиционных тем, где участие государства очень важно. Если брать в пример Азию, то там вообще плановая экономика и частный бизнес перед принятием решений советуется с государством. Таким инвесторам важно, чтобы с ними говорили на одном языке, а также чтобы была связь с государством.
При условии, что мы будем продолжать делать надежные, важные для страны проекты, надеюсь, что Минфин и дальше будет поддерживать работу фонда.
Расскажите более подробно о наиболее интересных из тех 10 одобренных проектов, о которых мы еще не говорили?
Первый проект – это строительство железнодорожного моста в Китай через реку Амур в Еврейской автономной области в районе села Нижнеленинское. Этот мост сократит плечо для железнодорожных грузов на 1 тысячу км. Он радикально меняет экономику проектов целого региона. Особенно это касается продуктов с невысокой добавленной стоимостью, где даже разница в один рубль или доллар на тонну имеет значение. В этом районе уже разрабатываются два крупных месторождения и построен горно-обогатительный комбинат (ГОК). С китайской стороны мост уже построен, а с нашей стороны планируем достроить и запустить его в 2018 году. Это единственный проект, где мы выступаем акционером – у нас доля 25%, там долга нет, будем возвращать деньги из дивидендного потока.
Другой пример уже приводил – развитие угольного месторождения на Сахалине. Будет произведена модернизация, построен конвейер длиной 15 км, который позволит отказаться от перевозки угля грузовиками. Сейчас через город Углегорск в порт Шахтерск ездит в день 200 тяжелых грузовиков мимо окон домов, где люди живут, и это не очень хорошо. Благодаря строительству конвейера дороги освободятся, получится увеличить добычу, повысится занятость, и людям будет хорошо.
Весь Дальний Восток – зона рискованного земледелия, но южная часть этой территории – Амурская область – очень благоприятна для выращивания сои, которая является важным источником растительного белка. Более 40% российской сои производит одна Амурская область, так там очень солнечно и хорошие климатические условия. Там начали появляться заводы по переработки сои, семенные заводы, которые оптимизируют урожайность.
Один из наших последних проектов, заключенных нами на Петербургском международном экономическом форуме, – строительство завода по переработке сои и производству из нее соевого изолята (используют при изготовлении колбасных изделий). На сегодняшний день весь соевый изолят в Россию импортируется. Глупо выращивать сою, потом продавать за рубеж, где из нее делают изолят, а потом снова покупать с добавленной стоимостью, когда можно самим все сделать и достичь эффекта импортозамещения.
Будете ли оказывать поддержку малому и среднему предпринимательству (МСП)?
Да,это один из наших важных проектов. Сейчас запускаем тестовую версию платформы. Мы прошли все фазы одобрения. Будем фондировать проекты МСП в сотрудничестве с банками. Сейчас мы уже договорились со Сбербанком, на очереди и другие крупные банки.
За счет того, что у нас дешевые деньги под 5%, мы создали два кредитных продукта: один – 12,5% годовых в рублях на три года для любых целей, кроме рефинансирования, но можно пополнять оборотный капитал, что для предпринимателей очень важно; вторая программа – 13,5% годовых на очень длительный срок (10 лет) – это кредит только на инвестиционные цели при среднем уровне в 500 млн рублей и максимальной сумме до 1 млрд рублей. В банках без нашего участия подобные кредиты выдаются обычно под 15% годовых и больше и на меньший срок.
Первые кредиты в рамках этих программ будут выданы в течение месяца. Решения приняты, соглашения будут подписаны на Восточном экономическом форуме. Сейчас идет подготовка отделений к выдаче кредитов.
Беседовал Иван Шлыгин
